Года с 2003-2004 меня особенно интересовал текст в искусстве. Тексты. Послания. Буквы, как таковые. Еще прежде я начал собирать цитаты и газетные вырезки, содержащие вопросительные слова, понятно какие — «кто» и «зачем», чтобы как-то извне, через случайные конструкции раскрыть эти понятия. Но было уже тогда очевидно, что надо бы писать что-то своё, нужна какая-то своя интонация. Своя тема. Думаю, довольно большое впечатление произвела на меня, увиденная в 2001 году, работа Юрия Альберта «В моей работе наступил кризис, я смущен, растерян и не знаю, что дальше делать». Я подумал: ага, оказывается можно просто рассказать, что у тебя и как. И это работает. Но шло время , а к посланиям личного характера я так и не приступал, комбинируя идиомы, записывая подслушанное или продолжая тиражировать (в стикерах) газетные заголовки.
Так было до десятого года, когда появились персонажи «Кто», «Кое-кто», «Никто и звать никак», «Все остальные», «Само собой» и когда с ними стали происходить и придумываться разные истории и ситуации. Формироваться какие-то взаимоотношения, один персонаж лучше проявлялся через связи с другим. «Не существует никакого Кто без кое-кто» и т.д.
Условно, как я решил тогда — Кто — это ни в коем случае не псевдоним. Слишком звонкое и претенциозное слово, чтобы я один его на себя брал, тянул. «Кто» будет статус. Звание. Есть состояние, когда человек совсем задавлен, безынициативен, ущемлен и ко всему индифферентен, когда он — «Никто и знать никак». Пусть у него будет противофаза. Называться будет «Кто». Да придется много делать и максимально осознанно, ответственно. Ну ничего, я справлюсь. И опять же война с тэггерами, которые только и пишут свои имена и оказываются таким выразительнейшим воплощением «Никто и звать никак». Одно наложилось на другое. Так у Кто наконец появился вменяемый смысл, задача, повод для ежедневной работы. А «Кое-кто»? Это хитрый такой персонаж, одновременно имеющий прототип в реальной жизни и собирательный. «Кое-кто» — друг, собеседник, муза, адресат, сообщник. Всё сразу. И если «Кто» может быть кто угодно и, конечно, теперь было понятно, не только я, то и возможные «Кое-кто» вполне разнообразны. «У Всех Остальных должно быть своё Кое-кто». Почему-то ощущалось, что рассказывать о происходящем и представляемом надо было максимально регулярно, откровенно и подробно, но имен называть нельзя. И не надо. Типа это такие универсальные ситуации. Они не только мои. В основном занимался этой серией. И немного декларативных посланий.
В 2012м году в сообщениях внезапно появился и закрепился цвет. И прежде было такое, что меня затягивало многоцветье и разнообразие начертания букв в одной фразе. Но как-то фирменным признаком это ещё не стало. А тогда скопилось много баллонов, почти пустых. В каждом хватит на одну-две буквы. Пошел и в традиционных для наших buff-инспекиций закоулках Подсосенского переулка сделал надпись. И тоже в основе лежал бафф. Тогда, никого не забафив, я просто не мог себе позволить начать рисовать, писать. «Достаточно ли того, что надпись выполнена на основе баффа, цветасто и нелегально и ли нужен какой-то сильный новый смысл и возможности для солидной монетизации?» После этого меня наконец прорвало. Я комментировал что угодно. Собственные состояния, происходящие, иногда совершенно незначительные, события, ситуации, встреченные на улице, давал советы и декларировал правила. Глядя на сообщения 2012 и 13 года мне немного стрёмно вспоминать. Что было в голове у этого человека? Откуда такой градус самоуверенности, задиристости, дидактизма и высокомерия? С какой стати? И почему многие, несмотря на обнаруженный (очевидный, конечно) прием разноцветных букв, выполнены одним цветом? Я помню, что внезапно идея о вреде медиации и отказ от фотографирования, которое казалось вредным для бафф-практики, сменилась регулярной, ежедневной фиксацией и публикацией в фсбук. Я мог ходить писать всё утро, (ранее утро, когда уже светло), потом, не ложась ещё, тут же всё вывешивать, не давай самому себе времени для обдумывания и селекции и потом, отоспавшись к середине дня, с некоторым ужасом открывать компьютер. Что же я там понапостил и вдруг мне прокоментировали такое, что я не смогу парировать?
Но к середине 13го года гиперсамоуверенность стала надолго меня покидать. Начались все эти чертовы периоды упаднические. Однако, я уже привык к дневниковщине и продолжал писать. Послания теперь не были такими агрессивными, чаще это была игра с устоявшимися словосочетаниями или вопросы, вопросы к самому себе, уточнения сказанного (и/или записанного) прежде. Откровенная трансляция сомнений и тон утверждения, манифеста сменился тоном вопроса, поиска, рефлексии.
В 14м году было так весело и упоительно, что потребности в уличных дневниках, в каких бы то ни было комментариях не было. В апреле я посвятил десятка два надписей своему умершему год назад другу, Паше 183 и немного откомментировал происходящее во время резиденции в Воронеже.
В 15м году я опять возвращаюсь к надписям. Но уже, конечно, не таким откровенным. И дидактизма уже прежнего нет и сомнения свои я удерживаюсь и все скопом не вываливаю. Почему-то почти нет совсем фотографий из 2016 года. Я действительно так мало работал или просто не фиксировал/не сохранилось? Уже сам не помню и не понимаю. В 17м году послания опять стали регулярными. Но чаще не про переживаемое внутри что-то личное, а отвлеченные, рекурсивные, про свойства самих работ. В 2018 году мне опять не до писаний. Всё время я провожу в непрерывном фланировании и коммуникации с «Маленькими Людьми» ( Иван Симонов, частый соавтор 2017 года научил меня этому термину и усилил существовавшую и прежде тягу ко всяким маргиналиям).
Messages
Продано
